П.Шевалье

Вчера их принесли из гнезда матери – известного пойнтера, где они с остальными щенятами провели свой первый месяц. Черно-белого кобелька назвали Крепышом за его широкую грудь и большую голову, а его кофейно-пегую сестренку – Ледой.

За десять месяцев Крепыш развился в сильного рослого кобелька, Леда выглядела слабее своего брата, но подкупала элегантностью и приятной головкой.

Пришла весна. Хозяин стал выводить собак в клевера, Крепышу повезло, на третьем выходе в поле он дважды наталкивался на влюбленную пару птиц. Перепела сильно возбуждали его своим необычным запахом, стремительным взлетом. Пес хорошо запомнил это ощущение т уже в следующий раз, поймав знакомый запах птиц, стал к ним подкрадываться.

После короткой потяжки собака замерла в стойке. Все – и напряженной выражение глаз, и кончик дрожащего прута – выдавало в ней острое возбуждение.

Прошло несколько секунд. Пес оглянулся на хозяина. Его большие карие глаза, казалось, предупреждали о чем-то и в то же время выражали мольбу.

Хозяин, пригнувшись, стоял невдалеке от собаки, перебирая в руках поводок. Устремления человека и животного слились воедино. Обоим хотелось  поднять перепела.

Наконец хозяин разрешил продвинуться вперед. Два перепела один за другим вырвались из травы.

Наступила разрядка. Пес усиленно дышал и старался проследить до конца за полетом удалявшихся птиц. А растроганный хозяин все еще продолжал его гладить.

Охотники называют такой момент рождением полевой собаки.

Все эти дни Леда оставалась дома. Когда хозяин надевал сапоги и брал сворку, она знала, что опять возьмут одного Крепыша. Собака подолгу смотрела им вслед, а после, грустная, уходила в свою будку.

Но вод однажды Леде посчастливилось: ее взяли в поле. От волнения она забыла, как нужно вести себя, и всю дорогу тянулась на сворке. Хозяин нервничал и часто одергивал ее.

Когда они подошли к знакомому месту, оказалось, что клевера сильно поднялись. Утопая в жесткой, мокрой траве, Леда задыхалась от пряного запаха цветов, нос щекотала пыльца, чихалось, ей хотелось скорее выбраться на дорогу. Время для натаски ушло – трава стала высокой, густой: молодой неопытной собаке было не под силу найти в ней птицу. А хозяин заставлял все искать. Наконец он подозвал ее, и она, продрогшая, побрела за ним домой.

С некоторых пор Леда все чаще начала замечать, что Крепышу уделяется больше внимания.

Однажды на двор вышел хозяин. Как всегда, собаки подбежали приветствовать. Леда старалась поймать взгляд хозяина и нерешительно помахивала хвостом, но он, не обратив на нее никакого внимания, наклонился к Крепышу, ласково его пошлепал и стал что-то нашептывать, потом они ушли в дом, откуда Крепыш выбежал вскоре в новом ошейнике.

Ближе к осени хозяин стал надолго уходить с Крепышом. Возвращались они усталые и часто приносили убитых птиц. Леда жадно обнюхивала их. Ей казалось, что она видит луга и поля, где живут эти волнующие своим запахом птицы. А пока она знала только двор и дом.

Однажды вечером пришли незнакомые люди, о чем-то поговорили с хозяином, и он отвел ее другой дом. Там Леду уложили на мягкую подстилку, долго рассматривали, гладили и даже дали кусок булки с колбасой. Но она продолжала тревожно озираться.

Ночью Леда не могла заснуть и временами жалобно скулила. Шли дни, а старый хозяин не появлялся. Все в этом доме было для нее чужим: и обстановка, и люди, и их разговор, и запахи. А главное не было Крепыша.

Как-то возвращаясь со двора, Леда в подъезде дома натолкнулась на девочек. Они испугались ее. Кто-то взвизгнул. Возникла суматоха. Леда в страхе выскочила на улицу. Сопровождающий ее юноша отстал. Вслед ей свистели мальчишки. Гудели машины. Перепуганная собака мчалась, пока не оказалась на другом конце города. Перед ней была грязная улица с небольшими домиками. На пустыре гоняя мяч, кричала детвора. В стороне виднелся огромный заводской корпус. Все это совсем не походило на знакомые ей жилые улицы центра города. Собака пыталась вернуться старой дорогой, но всюду наталкивалась на реку, разделяющую город. В страхе она не заметила, как перебежала в эту часть города по большому мосту.

Наступил вечер, усилился порывистый ветер с дождем, надо было искать ночлег. В одном месте у стены сарая сильно наклонился забор. Леда примяла бурьян и забилась в угол. Здесь было тихо, и не капал дождь, а главное не было прохожих.

Началось бездомное существование, голодное, одинокое, страшное. Блуждая однажды окраинными улочками, Леда оказалась на малопроезжей дороге, уходящей в поле. В стороне от дороги стоял стог клевера. К нему собака и направилась. Выбрав защищенную от ветра сторону, Леда зарылась в сено. Душистый запах скошенной травы, тепло напомнил ей будку в саду, старый дом…

Прошло еще несколько дней. Наступали холода. Теперь днем собака оставалась в стоге сена, а с темнотой выходила на поиски пищи. Мягкая, короткая шерсть не грела, и в одну из холодных, дождливых ночей Леда сильно продрогла. Утром появился кашель, озноб. Силы окончательно покидали собаку.

В полдень к стогу подъехал грузовик. Из кабины вышли двое мужчин и подросток лет четырнадцати. Мальчик увидел высунувшуюся из сена голову собаки.

- Отец, глянь-ка, в стогу собака! – крикнул он. Мужчина подошел, а мальчик уже разгреб сено и гладил собаку.

- Смотри, Лешка, лучше не трожь, а то тяпнет за руку, - предупредил отец. Оглядев собаку, мужчина сказал:

- Как же ты, дурочка, сюда забрела? Хозяин-то, наверное, ищет.

- Батя, возьмем собаку домой, - неожиданно заявил мальчик.

- А что мы с ней будем делать? Потом найдут и отберут. Это собака не простая, охотничья.

- Что же ей здесь погибать? Смотри, как она трясется… - настаивал сын. В это время отца окликнул второй мужчина, и на ходу он бросил: - Ладно. Только смотри, ухаживать за собакой будешь сам: кормить, прогуливать – все, как полагается…

Пока нагружали на машину сено¸ Леша, отрезав кусок хлеба, пытался подкормить Леду, но та не обращала на еду внимание. Выйти из стога собака была не в силах. Мальчик на руках отнес ее к машине. Усевшись в сено, он положил собаку рядом, прикрыл полой своего пальто.

Дома Леша уложил Леду в угол за печкой на своей старой телогрейки. Налив в миску молока и покрошив хлеба, он хотел накормить собаку, но Леда не притронулась к еде.

Прошел день. Ночью Леша не раз вставал к собаке. Она по-прежнему дышала хрипло. Утром, наскоро позавтракав, мальчик ушел в школу. В доме остались только двое: Леда и котенок Пушок.

Наступившую тишину прерывало только неровное дыхание собаки за печкой да мерное тиканье часов.

Пушка со вчерашнего дня одолевало любопытство. Инстинкт предупреждал об опасности. Но эта собака так не походила на тех озорных дворняжек, что мучали его. Пушок решился заглянуть за печь. Леда лежала не двигаясь. Посидев немного, котенок подошел к блюдцу и отпил молока. Затем приблизившись к собаке вплотную, улегся у ее шеи под самой мордой.

Леда лизнула Пушка – и вместе с запахом котенка уловила вкус молока. Собрав все силы, она с трудом подползла к блюдцу и допила остатки молока.

Вскоре вернулся Леша. Не раздеваясь, он заглянул за печку и увидел: котенок, довольно урча, грелся возле Леды. Собака посмотрела на Лешу. Мальчику показалось, что она его ждала. Заметив пустое блюдце, он налил свежего молока, размочил в нем кусочки хлеба и стал из рук кормить собаку.

В болезни Леды наступил перелом. С каждым днем она набирала силы. Постепенно освоилась с домашней обстановкой. Теперь Леда узнала свое новое имя Зорька.

В один из зимних вечеров к Лешиному отцу зашел его знакомый старик-охотник Митрич. Когда-то Митрич заядлым охотником; сам держал добрых собак и даже натаскивал собак городских охотников. Но три войны окончательно подорвали его здоровье. Теперь он был на пенсии: зимой помогал колхозу, ремонтируя разный инвентарь, а осенью любил побродить с ружьишком.

Увидев Зорьку, сразу обратил на нее внимание.

- Это где вы раздобыли такую красотку? Собачка, видать, породная и глядит по-умному, - сказал Митрич, поглаживая Зорькину голову.

Отец Леши рассказал, как нашли ее и как полюбилась она сыну.

Митрич пообещал Леше вместе с ним сходить на болото и испробовать собаку, а пока посоветовал приучать к послушанию и, в особенности, к свистку.

О том, чтобы стать охотником, Леша никогда не думал. Правда, его всегда привлекала природа. Он любил ходить в лес и не в грибную пору. Бывало ляжет под кустом около полянки и наблюдает за всем живым: птицами, насекомыми… Однажды, не шевелясь, он пролежал так возле ягодников целое утро, следя за тетеркой и ее выводком. Еще любил Леша ходить в луга подманивать перепелов. Как-то раз раздобыл он манок и попробовал сам подманивать, но петушки, откликнувшись два – три раза, умолкали.

Видно, любознательность и интерес к природе у Леши еще не переросли страсть, в ту охотничью страсть, которая возникает под влиянием случая: этот случай, как искра, воспламеняет накопившийся интерес. Быть может, такой искрой и должна стать охотничья собака, на которую Митрич и он возлагали надежды.

После ухода Митрича Леша стал мечтать о предстоящих охотничьих походах, начал зачитываться книгами на охотничьи темы. Теперь в Зорьке он видел не только друга, но и будущего спутника.

Долго тянулась зима. Отшумели мартовские метели, засверкали проталины, и луга стали одеваться в зеленый бархат. В начале мая появился дупель. Митрич повел Лешу с собакой в знакомые места. Уже на третий день Леда принялась работать по дупелю. Каждый раз, когда Леда прихватывала птицу и картинно вытягивалась на стойке, Леша, затаив дыхание, следил за своей воспитанницей. Казалось возбуждение собаки передавалось и ему.

- Ну, парень, кормил ты сученку не зря. Дельная выйдет собачка. Будет с кем пострелять дупельков, - одобрительно говорил Митрич.

Подошло и время осенней охоты. Старик с Лешей часто стали навещать знакомые болота, где в большом количестве появились дупеля, бекасы. Старик берег дичь и помногу не убивал. Они взяли за правило брать не больше четырех птиц, из которых пара дупелей неизменно доставалась Леше.

В одну из очередных охот, выполнив «норму», Митрич с Лешей направились к знакомому ручью. В неглубоком овражке бил ключ, возле которого из камней была выложена чаша. Прозрачная, студеная влага целительно действовала на усталого путника. Здесь в окружении тенистых ракит, Митрич с Лешей частенько отдыхали. Делились впечатлениями от последней охоты: разбирали работу собаки, повадки птиц, причины промахов. Он видел, как в Леше пробуждается настоящая охотничья страсть.

У мальчика всегда были наготове охотничьи вопросы. Вчера, например, он читал про весеннюю охоту на глухарей и хотел уточнить, действительно ли токующий глухарь во время любовной песни ничего не слышит. Митрич когда-то частенько хаживал на тока и решил рассказать случай из последней охоты.

- Было это давно, лет двадцать тому назад, в Тюменковских болотах на Чертовой гриве, - начал Митрич по обыкновению с хронологической справки и географических данных.

- Тока были там могучие. Глухарей слеталось на десятине, кажись, до десятка. Начинали петь на соснах, а потом спускались драться на мох… - Митрич увлеченно рисовал картину глухариного тока. Только конец получился совсем неожиданный: - Занималась алая заря, и глухарь особенно яростно запел, запрокинув голову. Я прицелился, чувствую, по щекам бегут слезинки… И мне вдруг стало страшно нарушать эту благодать природы. Словно душе кто-то подсказывал: подожди стрелять, послушай его пеню… Я опустил ружье, прижался к стволу сосны и слушал… и плакал… А глухарь затокал еще звончее…

Помолчали. Митрич принялся за свой завтрак, а Леше все еще о чем-то размышлял.

Из-за кустов неожиданно выбежал черно-пегий пойнтер, за которым вышел незнакомый охотник. Зорька насторожилась, но тут же бросилась к собаке. Леша стал звать ее, но она продолжала вертеться около пойнтера. По всему было заметно, что они очень обрадовались встрече.

К Зорьке подошел незнакомый охотник, начал ласкать ее, называя другим именем.

У Леши сжалось сердце. Митрич нахмурился и направился навстречу подходившему к ним охотнику.

Незнакомый человек поздоровался и стал интересоваться работой Зорьки.

- А ведь ваша собака жила у меня, - неожиданно заявил он. – Где же вы ее приобрели?

Митрич, сообразив сразу, что это прежний хозяин Зорьки, твердо решил предлагать за собаку деньги, но ни в коем случае не отдавать ее. Он рассказал, где была найдена Зорька, как ее выходил мальчик и как они вдвоем весной натаскивали собаку.

- Так, что вот этот хлопец уберег твою собаку от смерти, а я ее довел до дела. Поэтому Зорьку, товарищ дорогой не отдадим. Если считаешь себя в убытке – назначь божескую цену, - закончил объяснения Митрич и взял Зорьку за поводок.

Охотник последний раз всматривался в Леду: правильное круглое пятно на крупе – ее примета, точеная голова с тонкими, шелковистыми ушами, доброе и немного грустное выражение глаз.

Перед ним стояла крепкая, ладная охотничья собака, которая обрела надежного хозяина. На большее он и не смел рассчитывать.

Тепло простившись с Митричем, охотник заверил, что собака останется у них, но попросил назвать имя и фамилию мальчика.

Митрич с Лешей направились к деревне. Старик не без умысла отстегнул у собаки поводок. Леда бросилась было назад, но вскоре остановилась. Некоторое время смотрела она вслед охотнику с черно-пегим  пойнтером – и повернула обратно, к своим. Подбежав, на ходу лизнула Лешину руку. Больше она уже не оглядывалась.

Через неделю Леша получил заказное письмо. В конверте оказалась родословная Леды. На лицевой стороне документа было написано:

«Принадлежавшая не собака Леда уступлена Алексею Кострину. По желанию нового владельца собака получила кличку Зорька».

На этом приключения Леды закончились. Она продолжала  жить у Леши. Приезжие охотники предлагали за нее хорошую цену. Но Леша и слышать не хотел о продаже.

Но постепенно силы стали изменять Митричу. Через три года он умер. Незадолго до смерти старый охотник отказал свое ружье Леше.

Без Митрича Лешина охота опустела. Да и дичи заметно поубавилось – стали осушать окрестные луга. Но каждый раз, когда Леше доводилось прийти к знакомому оврагу, он спускался с Зорькой к истоку ручья. Над небольшой кучей свисали все те же кусты рябины, слышалось прежнее журчание холодной струи меж камней. И кажется, ничто не изменилось за последние годы в этом памятном уголке. Только не стало с ним Митрича.

г. Серпухов. Московская область.